Архив статей об Углекаменске и Казанке
Мечик Тимофей Анисимович
Заместитель Председателя Комитета по организации сопротивления контрреволюции и интервенции в Сучанской долине (1900-1919 гг.)
КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН
26 октября 1918 года в деревне Хмельницкое был организован Комитет по подготовке сопротивления контрреволюции и интервенции в Сучанской долине. «В него вошли Тимофей Мечик, Захар Мартынов (заместитель председателя), Григорий Локтев, Корней Гурзо, Корней Суховей, Георгий Пряхин, Николай Ильюхов (председатель). Командующим партизанскими силами стал Н. Ильюхов, а его заместителем по политической части – Тимофей Мечик1.
Так началась партизанская война в Сучанской долине.
Заместитель Председателя Комитета, Тимофей Анисимович Мечик, родился 3 мая 1900 года в деревне Казанка, Фроловской волости. Его отец, Онисим Моисеевич, справный мужик, обладал в среде крестьян большим авторитетом, а потому в 1914 г. был избран кандидатом в волостные старшины2.
Официальные данные говорят о том, что Тимофей успешно окончив школу, решил стать учителем. Для этого необходимо было закончить учительскую семинарию, либо сдать экстерном экзамен на народного учителя. Мечик выбрал второй путь. Он основательно подготовился, но к экзаменам его не допустили – сказалось его врождённое косноязычие, к тому же он при волнении сильно заикался. Пришлось учиться правильному произношению. По одной из версий он сдал экзамен при Ольгинском уездном отделе народного образования, что очень сомнительно. Его приятель Е. Косяков так же сдавал экзамен экстерном, но при Владивостокской мужской гимназии.
Так или иначе, но согласно официальной версии он служил учителем в деревне Серебряное. Дело в том, что учительница из Серебряного, У.Е. Короткова, в июле 1918 года3 вышла замуж за учителя Бровничанского двухклассного училищ В.П. Сосиновича (будущего партизанского командира) и школа осталась без учителя. И на вакантное место и с 1 сентября 1918 года учителем был утверждён Т.А. Мечик. Там он близко познакомился с учителем-соседом из деревни Хмельницкое недавно вернувшимся с фронта прапорщиком Н.К. Илюховым. Молодые люди быстро сдружились.
Но всё это легенды – по иным сведениям Тимофей Мечик никогда не служил учителем! В 1818 году он отбывал воинскую повинность. Правда, где и в каком чине неизвестно, главное, что военную подготовку он прошёл и был уволен в запас 6 августа 1918 года4. Первое сомнение в его учительстве вызвала запись в Церковной книге села Бровничи от 22 октября 1918 года, где говорится, что венчаются: жених – учитель деревни Хмельницкое Николай Кириллович Ильюхов и учительница той же деревни Екатерина Ивановна Слепцова. Поручитель со стороны жениха – крестьянин деревни Казанка Т.А. Мечик. То есть сохранившейся официальный документ говорит о том, что Тимофей за 4 дня до восстания был не учителем, а крестьянином5. На это можно возразить, что запись сделал не очень грамотный псаломщик, который мог и ошибиться. Такая версия имеет право на жизнь, но…
В архиве отдела Народного образования Ольгинской Уездной Земской Управы, нашёлся «Послужной список №28». Этот документ принадлежал Тимофею Анисимовичу Мечику. Из него явствует, что согласно Постановления Ольгинской Уездной Земской Управы за №43 от 6 сентября 1918 года Мечик зачислен на должность машиниста (машинописца) в бухгалтерию Отдела Народного Образования. С высоким по тем временам окладом в 225 рублей в месяц, который в скорости был увеличен до 230 рублей6. Этот незначительный факт говорит о том, что на службе Тимофей проявил себя хорошо, начальство его ценило.
Другой документ повествует об его увольнении.
за №66 от 29 ноября 1918 года.
Мечик Т.А. – конторщик отдела Народного образования отчислен с 1 декабря 1918 года.
Подписали сей исторический документ: Председатель Ольгинской Уездной Земской Управы И. Масленников, секретарь – Н. Колисниченко».7
Все должности в Управе были выборными, например, постоянным местом работы Н.И. Колисниченко была должность начальника милиции во Владимиро-Александровском8.
В приведённом документе основание для увольнения не указано. Зато для всех учителей, ушедших в партизанские отряды, причина увольнения была одинаковая: уволить, как не исполняющего служебные обязанности. Выражаясь современным языком, их уволили за прогулы без уважительных причин. Вероятно, что в эту же категорию попал и Мечик.
Необходимо разъяснить, что означает должности: машинист, машинописец, конторщик. Собственно всё они означают младшего служащего. Первые две говорят о том, что служащий занимается переписью документов на печатной машинке. Конторщик – младший служащий по письменной части. То есть во всех случаях это конторский писарь.
КРОВАВЫЕ СОБЫТИЯ В СУЧАНСКОЙ ДОЛИНЕ
В различных архивах сохранились документы, рассказывающие о том, как развивалось восстание на Сучане. Некоторые из них, повествующие о делах Т.А. Мечика, публикуются впервые. Они проливают свет на некоторые детали деятельности молодого красного командира.
Восстание в сёлах началось с ареста и расстрелов милиции.
Один человек, конечно, ничего не решал. Партизанский казначей И.П. Самусенко вспоминал: «Было решено выслать из долины враждебные элементы, а тех их них, кто ведёт активную борьбу против Советов арестовывать и передавать революционному суду9. Поднять восстание под знаменем большевизма в Сучанской долине было делом совершенно бесперспективным. Местные крестьяне жили зажиточно, часть своих земель отдавали на грабительских условиях в аренду корейцам и китайцам, а потому ленинский лозунг «Землю тому, кто её обрабатывает» здесь был неприемлем. К тому же в среде восставших был лишь один большевик – Григорий Локтев.
Как разделить деревню если не на красных и белых, как на западе страны, то хотя бы на тех, кто поддерживает партизан и на равнодушных? Для этого всегда было одно проверенное оружие – ложь. Комитет написал воззвание к крестьянам, где говорилось, что солдаты идут за тем, чтобы карать. Что в других деревнях они пороли раскалёнными шомполами стариков, обливали их кипятком, расстреливали, сжигали дома, грабили имущество, что города Благовещенск и Хабаровск уже давно в руках восставших…
Здесь нужно сделать отступление насчёт порки. Действительно белые части применяли порки. Так при занятии деревни Хмельницкая в феврале 1919 года получили во 25 плетей председатель местного совета, попавшие в плен партизаны и взятые в домах бывшие красногвардейцы. Порку использовали все. Так при взятии красными Николаевска-на-Амуре почти всё население города было подвергнуто порке стальными шомполами. Давали во 200 и 300 ударов не только мужчинам, но и некоторым женщинам. Поручику Токареву, например, дали 600 ударов шомполом, а потом красные проломили ногами ему голову10. Это просто несопоставимо с 25 ударами.
Для выполнения задания Комитета в деревню Казанка с целью «расколоть» общество был направлен Тимофей Мечик11. Там у него уже имелся небольшой вооружённый отряд из числа подростков 15-16 лет. Они распространяли вышеприведённую ложь, и им верили! Решением схода Казанка дала партизанам целую полуроту добровольцев, большинство из которых прошли службу в царской армии12 и были хорошо подготовлены в военном отношении. Партизанское движение всё равно распространялось вяло, здесь эсерам и большевикам помогли сами власти: они объявили мобилизацию в белую армию, причём всех молодых людей призывного возраста без разбору. Призывали даже тех, кто прибыл в последние годы и, как переселенцы, были освобождены от службы. Молодёжь вооружилась и ушла в ближайшие сопки.
Первым присоединился к Н. Илюхову и Т. Мечику Цемунхинский партизанский отряд из Новороссии. Там восстание подняли эсеры К. Жук, М.И. Володарчик (Иванов) и примыкавший к партии эсеров И.В. Слинкин13. Они собрали отряд, командиром назначили бывшего офицера царской службы Е.П. Кудру. Затем присоединился взвод корейцев под командованием бывшего прапорщика Хан Чен Гера. Подошёл отряд из Сергеевки.
Несмотря на то, что после того как венная экспедиция белых прошла по долине, ложь красных открылась и многие партизаны вернулись по домам, сдав белым оружие14, партизанское движение не утихло, а наоборот начало расширятся.
В начале восстания Тимофеем Мечиком были расстреляны милиционеры. Н. Илюхов в своей книге «Эхо Сучанских сопок» подробно коснулся этого вопроса. По его словам 21 декабря 1918 г. партизаны во главе с Мечиком и Мартыновым выехали на санях в деревню Казанка, нагнали начальника милиции Сорокина и двух милиционеров. Их разоружили, произвели импровизированный суд и «На площади против здания школы милиционеры во главе с их начальником были выстроены и на глазах собравшихся здесь крестьян расстреляны»15. Действия Тимофея Мечика вполне понятны. У школы собралась толпа крестьян, которые знали, что милиционеры серьёзной вины за собой перед народом не имеют. И промедли он с выстрелом, толпа могла не позволить убивать невинных людей. Нужна была кровь. Что с того что где-то в Верхнем Сучане образовался Комитет? Кто ему подчинится? А вот казнь милиционеров должна была показать населению и командирам отдельных дружин и отрядов, что Комитет реальная сила.
Примерно тоже произошло при захвате волостного центра села Фроловка. Бывший партизан М.М. Кузьмин рассказал об ещё одном убийстве: «Операцию произвели ночью, кто руководил не помню. Знаю, что захватили всех белогвардейских контрразведчиков. После допроса Мечик лично сам уничтожил троих»16.
Сохранившиеся официальная сводка рассказывает о другом убийстве во Фроловке: «Во Фроловке были зверски расстреляны милиционеры. Начальник милиции просил задержать над ним казнь, равно как и над подчинёнными ему милиционерами, ссылаясь на то, что он человек новый, никому вреда не делал, но мольбам его не вняли. Учитель Мечик подскочил к нему с винтовкой и в упор выстрелил в голову. Пуля раздробила череп, уложив начальника на месте. Мгновенно по милиционерам была открыта беспорядочная стрельба. Один из милиционеров, раненный в живот, бросился бежать, но пули большевиков достигли и его. К милиционеру, лежавшему в стороне, корчившемуся в агонии, подбежали красноармейцы и стали рубить шашками голову»17.
В тоже время был убит начальник почтово-телеграфного отделения. Илюхов так вспоминал: «Начальник фроловской телеграфной конторы18 Захарко оказался колчаковским агентом и по телеграфу донёс во Владивосток о готовящимся восстании. Сделав своё полое дело, Захарко своевременно скрылся»19. Слукавил бывший командующий партизанскими отрядами товарищ Илюхов, а попросту солгал. В действительности Емельян Захарко был почти сразу убит20… Другой бывший член партизанского Ревштаба, И.П. Самусенко, дипломатично упоминал начальника почтового отделения Захарко как о «…исчезнувшего навсегда из Фроловки»21.
Красные подвергли отделение опустошительному грабежу. Они забрали из кассы 12000 рублей, 2000 рублей документами, авансов на 600 рублей, технические сборы 50 рублей, телеграмм на 100 рублей, ценных писем на 500 рублей, контрольных марок на 25000 рублей. Всего 40250 рублей и два нагана22. В результате 17 февраля отделение с разрешение начальства было закрыто23.
Но и этого большевикам оказалось мало. Вскоре были арестованы и другие чиновники почтово-телеграфной конторы в селе Фроловка. 4 марта председатель Комитета Илюхов арестовал оставшихся в живых служащих почтово-телеграфного отделения: почтового чиновника Левкина, почтальонов Ксеножонка и Иволина. Ксенжонка, продержав сутки, допросили и отпустили. Уже находясь во Владивостоке, Левкин докладывал рапортом начальству, что их посадили вместе с «…начальником Милицейского участка Улькиным, милиционерами Мурашовым и Кимом. Затем всех нас повели к Хмельницкому в сопки, где при мне и Иволине расстреляли милицию, таковой участи и я должен был подвергнут, когда начальник большевицкого отряда Мечик взял винтовку наизготовку и направил дуло на меня». Но тут случилось непредвиденное – партизаны отказались повиноваться. Партизан Колобабчук своей волей остановил расстрел, он крикнул: «Стой! Этот человек невиновен! Нужно разобраться» 24. Этот Колобабчук был крестьянином из Казанки и, конечно, как и все жители, не забыл недавней расправы над начальником милиции Сорокиным и его подчинёнными. Рядовой партизан противопоставил себя заместителю Председателя Комитета и на тот момент командиру Сучанского отряда Т.А. Мечику, у которого уже руки была по локоть в безвинной крови, который мог не задумываясь убить и самого Колобабчука, но, видимо, другие партизаны поддержали своего земляка.
Боясь расправы, из села Фроловка бежал учитель Лешко25. Во время охоты в тайге был убит священник из села Сергеевка.
7 марта, попав в засаду у деревни Гордеевка, был ранен поручик 34-го Сибирского стрелкового полка Монаков. По версии белых большевики подвергли его пыткам и затем добили после истязаний. У прапорщика Монакова обнаружили одиннадцать ран, повреждены голова, руки, ноги, нанесена резаная рана шашкой в живот26. Позже Илюхов представлял измывательства над офицером как выдумку белой власти: «Труп поручика Монакова внесли в церковный собор. Священник Давыдов произнёс речь в «зверствах» красных партизан»27. Таким образом, он косвенно признал, что инцидент с поручиком имел место.
Бой под Гордеевкой происходил в то время, когда сам Илюхов находился в селе Новороссия с Цимухинским партизанским отрядом и потому подробности гибели Монакова знал со слов своих помощников.
Имеется две наиболее вероятные версии боя под деревней Гордеевка. Первая: воспоминания участника того боя А.Д. Суховея28. Он подтвердил, что перед боем у Гордеевки Командующий Илюхов через перевал ушёл в Цемухинский отряд, чтобы лучше организовать его, вместо него командиром остался Мечик… В том бою участвовала лишь часть отряда. Партизаны открыли огонь, когда главные силы белых поравнялись с партизанской засадой.
Во время боя сам А.Д. Суховей с разрешения командира (а это был Т.А. Мечик), совместно с партизаном М. Кирийчуком поползли на нейтральную полосу, чтобы захватить у белых коней, которые остались без седоков. Выполнив это дело, двое партизан «Быстро забрал у убитых оружие и боеприпасы. Киричук к этому времени подоспел ко мне, помог мне с трофеями. Захватив 6 лошадей с собой, мы возвратились к своим невредимыми. Нас окружили бойцы и командир Мечик я ему вручил кошелек-бумажник отобранный у офицера и там было 7 тысяч денег колчаковскими знаками. Офицер оказался по фамилии Монакин с г. Владивостока»29. Итак, бывший партизан не отрицал, что был у тела замученного поручика Монакова.
Если верить рассказу Суховея, то можно предполагать, что излагая ход боя у деревни Гордеевка, он кое-что не счёл нужным упомянуть. Получается, что последние из партизан, кто видел Манакова, были он и Кирийчук… Что было дальше? По его словам белые, имея численное преимущество, быстро пришли в себя и атаковали партизан. Суховей вспоминал: «К этому времени враг уже опомнился, принял организованный характер и стал наступать пехотой при поддержке артиллерии и пулеметов. У нас патроны были на исходе, и тому же наступала темнота. Был дан приказ отступать по направлению в Золотой Ключ, где было строение, в котором можно было переночевать. Так было и сделано. Нам достались трофеи: 12 винтовок японского образца, 3 карабина, 6 лошадей оседланных»30. Итак, после перестрелки у Гордеевки отступили партизаны, а поле боя осталось за белыми, которые собрали своих убитых и раненных, в том числе и обезображенный труп поручика Манакова. Всё это налагает тяжкие обвинения на конкретных лиц: А. Суховея и М. Кирийчука…
Можно гадать: давал ли Мечик конкретное задание относительно попавших в плен офицеров? Сомнение в рукописи Суховея вызывает тот факт, что двум партизанам под огнём партизан и белых удалось поймать шесть перепуганных стрельбой коней, собрать 18 винтовок, обыскать трупы, взять другое снаряжение и без потерь вернуться к своим. Вероятно, что их было не двое, а больше. Если Суховей не преувеличил трофеи, то, чтобы собрать и доставить такое количество нужно пять-шесть человек. Все эти размышления наводят на мысль, что кроме Суховея и Кирийчука возле тела Монакова побывали и другие партизаны. Вероятно, что офицер, когда к нему подползли партизаны, был только ранен. Партизанские парни никогда не бывшие на войне, принявшие первый в жизни бой, неумело добивали раненного офицера, нанеся ему ряд ненужных болезненных ран, а потом обобрали труп.
Другую версию выдвинули бывший командир Сучанского Горного батальона А.П. Савицкий31. Сам он в бою под Гордеевкой не участвовал. Вероятно, что свои данные он получил от других участников того боя. Зато его статья ясно даёт понять, что раненного поручика видели все члены отряда.
По рассказу Савицкого отряд насчитывал двадцать восемь человек. Помимо самого Мечика, члены Комитета З.Н. Мартынов и Г.С. Локтев. Бойцы: Базыль Аким Иванович, Ворон-Ковальский Василий Ульянович, Ворон-Ковальский Николай Васильевич, Ворон-Ковальский Митрофан Васильевич, Ворон-Ковальский Дмитрий, Гордиенко Ефим Гаврилович, Гурзо Иосиф Емельянович, Гурзо Корней Емельянович, Гурзо Прокопий Емельянович, Козлов Пётр Степанович, Козлов Прокофий, Кухаренко, Лопатко Евмен, Суховей Александр Демьянович (Демидович), Суховей Иван Демидович, Суховей Пётр Демидович, Шерстюк Василий, Цакун Степан Яковлевич. Добавим сюда Кирийчука и из 28 «героев» становятся известны имена двадцати двух.
Партизаны устроили засаду. Увидев двух белых разведчиков они, не дожидаясь команды, они открыли беспорядочную стрельбу и убили их. «И вот со стороны Бровничей появилось уже семь вражеских всадников во главе с офицером. На этот раз Т.А. Мечик отдаёт приказ повстанцам открыть огонь. Оказалось, пять убитых и двое смертельно раненых»32. Слова Савицкого разнятся с участником боя А.Д. Суховея тем, что это был не бой с превосходящими силами врага, а короткий эпизод, в котором 28 человек буквально расстреляли семерых. В своих воспоминаниях, которых сохранилось великое множество, никто из бывших партизан не упоминал, а что же случилось дальше с попавшими в плен двумя тяжелоранеными? Из этого делается простой и трагичный вывод: красные раненных добили. А поручика Монакова не просто добили, а издевались над раненным офицером, нанося ему раны и увечья, пока не вскрыли шашкой живот. Не важно, кто поимённо занимался этим делом, важно, что с ними были члены Комитета: бывший писарь беспартийный Т.А. Мечик, бывший председатель Сучанского рудничного Совета эсер З.Н. Мартынов и бывший гласный Ольгинской Уездной Земской Управы большевик Г.С. Локтев. За любые действия подчинённых несут ответственность их командиры. Поэтому, так или иначе, кровь поручика Монакова осталась на их руках.
По воспоминаниям партизан, Мечика всегда сопровождал его адъютант сучанский шахтёр Влас Гульков. До революции его имя промелькнуло в полицейских сводках Приморской области. Однажды он, сотоварищи, ограбил китайскую фанзу и убил двоих китайцев. Был арестован. Вероятно, ему на суде как-то удалось выкрутится, и он, вместо каторги, угодил на военную службу.
ГИБЕЛЬ
О дате гибели Т.А. Мечика имеются различные противоречивые данные.
Бывший командующий партизанскими отрядами Ольгинского уезда Н.И. Илюхов указывает дату 2 апреля 1919 года. В этот день он с двумя партизанами, Гульковым и Старо-войтом, был направлен в район деревни Унаши33 для встречи ольгинского партизанского отряда.
Партизаны города Святая Ольга и рудников Тетюхе решили поддержать восстание в Сучанской долине. «Но ни Ольгинский, ни Серафимовский отряд не дали ни одного человека. Лишь после долгих уговоров согласились идти шестьдесят человек под командованием С.Ф. Глазкова»34. Перед походом в Ольгинской церкви местный священник о. Василий Сущинский по случаю похода партизан города провёл молебен, на котором в полном составе присутствовал отряд Глазкова. В проповеди он напомнил красным, что белые такие же русские люди, как и они сами35.
Всё это воинство, пройдя по тайге через Соломенный перевал, двигалось к деревне Унаши. Довольно подробно гибель своего друга описал Н.К. Илюхов.
«Тов. Мечик с тремя конными партизанами расположился в с. Унаши, в избушках на краю деревни, ожидая донесения наблюдательных постов, выставленных на дороге, по которой должен был идти ольгинский отряд. Он не заметил того обстоятельства, что противоположная сторона деревни в это время была занята белым разъездом в 30 сабель. Рота пехоты, вышедшая от нас с Мечиком, была остановлена этим разъездом в 8 верстах от Унашей в дер. Перятино. Обнаружив наших всадников и желая захватить их живьем, разъезд стремглав бросился на них. Мечик с партизанами, отстреливаясь, устремился в том направлении, откуда ожидали ольгинцев, в надежде получить поддержку от них или, во всяком случае, скрыться в лес. Колчаковцы настигали и уже вот-вот готовы были рубить партизан шашками, как дело приняло неожиданный оборот. В этот момент ольгинский отряд приближался к деревне Унаши, но, заметив кавалерию, рассыпался в цепь. Когда кавалерия приблизилась и была уже в нескольких шагах от цепи ольгинцев, последним стало ясно, что через минуты две они должны будут столкнуться грудь с грудью; поэтому они, не подозревая, что среди бегущих находятся и наши товарищи, открыли огонь. После первого залпа были сбиты с лошадей т. Мечик и т. Старовойт А. (шахтер), после второго – т. Гульков (рабочий) и 2 лошади. Колчаковцы, пораженные неожиданным и дружным огнем, быстро повернули лошадей и ускакали назад в Унаши, а затем во Владимировку к своим, к сожалению отделавшись только испугом. Мечик оказался раненым в грудь и в ногу. Чтобы прекратить пальбу увлекшихся ольгинцев, он, собрав последние силы, поднялся на колена и закричал: «Товарищи, мы – партизаны!..». В ответ на это ольгинцы, до которых не долетели слова Мечика, дали еще залп, которым Мечик был убит: пуля пробила ему лоб, и он свалился мертвый рядом со своей убитой лошадью.
Тут же лежал раненый Старовойт, а т. Гулькова с простреленными грудью и обеими ногами увлекла его лошадь в лес, где он, истекая кровью, мучился долгое время и умер на седле.
Ольгинцы, отразив атаку, подбежали к Мечику, которого они приняли за офицера; сняв с него походную сумку с документами, воззваниями, они только теперь узнали, что от их пуль погибли их же товарищи»36.
При этом ни один из белых не пострадал.
Другие бывшие партизаны почти также описывали его смерть. Упавшая лошадь придавила Тимофею ногу, подбежавшие партизаны направили на него оружие. Поскольку он пережил сильное волнение, не мог сказать ничего внятного. Один из ольгинцев выстрелил ему в лоб. Там же был убит и Гульков, а раненый в ногу Старовойт остался жив. Так жил и погиб 18-летний Тимофей Анисимович Мечик.
Вызывает сомнение в книгах Н.К. Илюхова дата смерти Мечика и Гулькова. Его последняя книга «Эхо Приморских сопок» очень страдает по части хронологии, а потому вводит в заблуждение читателя. В частности он писал: «6 марта отряды Э. Либкнехта, С. Глазкова заняли исходные позиции…»37. Получается, что Глазков 6 марта был уже среди партизан Сучан и участвовал во главе ольгинского отряда в бою, а из этого следует, что Тимофей Мечик не мог погибнуть позже 5 марта. В одной и той же книге разница в смерти не менее 27 дней! Где правда? А правда, как говорится, посередине! Подсчитать дату смерти оказалось делом не сложным. Семён Глазков со своим отрядом вышел из Ольги 18 марта и не мог участвовать в бою 6 марта. По его словам, был в пути восемь дней и получается, что роковая встреча произошла 26 марта. В этот день погибли Мечик и его адъютант Гульков38.
ПАМЯТЬ
О Тимофее Мечике достаточно много писал его друг, бывший организатор партизанского движения в Сучанской долине Н.К. Илюхов, а также участники Гражданской войны И. Самусенко, М. Титов, А. Савицкий и другие. В книгах ему отведено достаточно места, правда, в них не описаны отдельные эпизоды его деятельности, которые нашли своё отражение в этом небольшом очерке.
Тимофей Мечик был захоронен на кладбище деревни Казанка. В 1957 году на старом кладбище был установлен общий памятник (скульптор С.Н. Горпенко). Это не братская могила, как считали некоторые историки и официальные власти. Это памятный знак для партизан и жителей деревни, погибших во время Гражданской войны, и захороненных в разное время на старом казанском кладбище и в других местах. На памятнике среди других имён значится и Тимофей Анисимович Мечик.
Сучанская секция бывших участников Гражданской войны в 1967 году постановила увековечить память некоторых погибших партизан и командиров. Секция ходатайствовала о присвоении восьмилетней школе в селе Казанка имени Тимофея Мечика39. Но дело по неизвестной причине не продвинулось. В 1972 году Бюро Сучанской городской секции ветеранов Гражданской войны на Дальнем Востоке обратилась с ходатайством в Сучанский исполнительный комитет городского Совета депутатов трудящихся о присвоении восьмилетней школе №15 имени Мечик Тимофея Анисимовича. Отмечая, «…что Т.О. Мечик был одни из организатором «Комитета революционного сопротивления» по созданию сил партизанской войны в Сучанской долине, организатор борьбы за Советскую власть в годы гражданской войны в Приморье, Мечик Тимофей Онисимович трагически погиб в апреле 1919 года, тело его захоронено в братской могиле в с. Казанка, где в 1957 году был установлен памятник героям-партизанам, погибшим в годы гражданской войны. Исполнительный комитет Сучанского городского Совета депутатов трудящихся Решил:
1. Просьбу бюро Сучанской городской секции ветеранов гражданской войны на Дальнем Востоке о присвоении восьмилетней школе № 15 с. Казанка имени Мечик Тимофея Онисимовича удовлетворить.
2. Ходатайствовать перед исполнительным комитетом Приморского краевого Совета депутатов трудящихся о присвоении восьмилетней школе № 15 с. Казанка имени Мечик Тимофея Онисимовича. Председатель исполнительного комитета городского Совета депутатом трудящихся Т.П. Казанов. Секретарь В.С. Жигалин»40.
Ходатайство было удовлетворено всеми советскими и партийными органами, но тогдашняя заведующая Партизанским ГОРОНО проявила принципиальность и действовала согласно букве закона, поэтому школа не получила имя человека, деяния которого иначе как бандитизм охарактеризовать нельзя. О законной причине упомянул бывший партизан, житель Северного Сучана В.М. Моисеенко в письме одному из организаторов комсомола в Сучанской долине Б.Л. Разгону: «По части увековечивания имени Мечика, нами был поднят вопрос о присвоении Казанской школе имени Мечика. Бюро Горкома утвердило, но Министерство просвещения отказало на том основании, что в школе низкая успеваемость учащихся. Чтобы носить школе имя героя, нужна хорошая успеваемость. Справку должно дать Партизанское ГОРОНО. А оно не даст, потому что школа по успеваемости на очень низком уровне»41.
Пройдут десятилетия, и мало кто из жителей Сучанской долины будет помнить имена палачей и их жертв.
ИСТОЧНИКИ
1. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 64.
2. Кандидат в волостные старшины замещал волостного старшину в случае невозможности исполнять свои обязанности волостным старшиной.
3. АО АПГО ф. 8, оп. 1, д. 8. Метрическая книга церкви с. Бровничи. 1918 г.
4. РГИА ДВ ф. Р-536, оп. 1, д. 254, л. 1.
5. АО АПГО ф. 8, оп. 1, д. 8. Метрическая книга церкви с. Бровничи. 1918 г.
6. РГИА ДВ ф. Р-536, оп. 1, д. 254, л. 1 об.
7. РГИА ДВ ф. Р-536, оп. 1, д. 254, л. 6.
8. РГИА ДВ ф. Р-536, оп. 1, д. 6, л. 70.
9. Самусенко И.П. «Так было в Сучанской долине». Рукопись. По книге «Ленинская гвардия на Дальнем Востоке». Хабаровск. 1970. стр. 102. Эта цитата была зачеркнута редактором – цензором. Материал вышел под названием «Сучан в огне». АО АПГО ф.39. оп.1, д.22, л.14.
10. Исчезнувший город. Следственное дело. ГАХК П-44, оп.2, д.83
11. МИП ф. Гражданская война. Т. Мечик.
12. Там же.
13. Партийный архив Хабаровского края. Личная карточка члена ВКП(б) И.В. Слинкина.
14. РГИА ДВ НСБ Памятная записка о действиях большевиков на Дальнем Востоке.
15. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 66.
16. АО АПГО ф. 39, оп. 1, д. 5, л. 79
17. РГИА ДВ НСБ Памятная записка о действиях большевиков на Дальнем Востоке.
18. В селе Фроловка было почтово-телеграфное отделение, а не контора.
19. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 66.
20. РГИА ДВ ф. 1197, оп. 4, д. 488.
21. Самусенко И.П. Воспоминания. АО АПГО ф. 39, оп. 1, д. 22, л. 11.
22. РГИА ДВ ф. 1169, оп. 4, д. 761, л. 585.
23. РГИА ДВ Ф. 1197, оп. 4, д. 488, л. 75.
24. РГИА ДВ ф. 1169, оп. 4, д. 488, л. 377.
25. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 92.
26. РГИА ДВ НСБ Памятная записка о действиях большевиков на Дальнем Востоке.
27. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 73.
28. Суховей А.Д. Дневник. АО АПГО ф.39, оп.1, д.7, 1957 г.
29. Суховей А.Д. Там же.
30. Суховей А.Д. Там же.
31. «Советское Приморье», газета, с. Владимиро-Александровское, от 2 марта 1967 г.
32. Там же.
33. Деревня Унаши – теперь село Золотая Долина.
34. Сержант В.Е. Воспоминания о гражданской войне в Приморье. Рукопись. ГАХК ф. П-44, оп.1, д. 384.
35. ГАХК ф. П-44, оп.1, д.392, л. 34.
36. Илюхов Н., Титов М. Партизанское движение в Приморье в 1918-1920 гг. Ленинград, 1928.
37. Илюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. Владивосток. ДВКИ. 1990. с. 101.
38. Тарасов Ю. А. Начало партизанского движения в Приморье: от легенд и мифов к научному знанию. Владивосток. Вестник морского государственного университета. Серия «Общественные науки». Вып. 24. 2008.
39. АО АПГО ф. 39, оп. 1. Заседание секции от 18 августа 1967 г. Протокол №2.
40. АО АПГО ф.1, оп.1. д. ? 26.09.72 г.
41. Музей истории ср. школы с. Владимиро-Александровское. Письмо В.М. Моисеенко к Б.Л. Разгонову от 16.11.73 г. Подлинник
Газета «Сучан» (г. Партизанск),
№№ 13-16 (1111-1114), 04-18.04.2017 г.
Комментарии (1)
