Нижу привожу информацию о жителях с. Казанка Цуприках. Это фрагмент из книги
Василькевич Б.Ф. След и наследие. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2007. - 156 с.Текст уже публиковал
Антонов Андрей здесь. Это дублирование + фото из книги, кои на форуме не публиковались.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Сначала Цуприки устроились с жильём на двадцатой шахте – окраине (в то время) города Сучан. Работы хватало всем, и Анна тоже пошла работать продавцом в продуктовый магазин в шахтёрском посёлке. После голодовки на Украине она не переставала удивляться продуктовому «изобилию» на Дальнем Востоке. Ещё её удивляли жившие здесь люди: простые, открытые, нежадные, работящие. Она рассказывала, что однажды пришла в магазин жена начальника шахты и попросила взвесить ей несколько сот граммов чёрной икры. А икру в магазины тогда поставляли в 200-литровых пузатых дубовых кадушках. Анна побежала к завмагу спросить разрешения открыть бочку, так как открытая бочка автоматически переходила в разряд неликвидных и испорченных продуктов. В магазине уже стояла открытая (начатая) бочка с красной икрой – более привычной для дальневосточников. Её гоже очень редко кто-либо покупал (хотя стоила она – копейки), потому что только ленивый не заготавливал себе в местных нерестовых речках красную рыбу и икру. Но покупательница не пожелала красной икры, т.к. была «с запада», где «её муж получил горное образование и приехал работать на Дальний Восток по контракту» и «где понимают толк только в чёрной икре». Скрепя сердце, завмаг разрешил бочку открыть. После ухода покупательницы бочку срочно закрыли, предупредив всех, что «она целая».
- Родители Гали - Анна и Григорий Цуприк в 1940-е гг.
Работая вдвоём, молодые Цуприки смогли накопить небольшую сумму и купили старенький небольшой домик в Нижней Казанке, у речки, где во время половодья или наводнений топило все в округе. Анна со свекровью занимались домом, огородом и Михаилом, а Григорий Николаевич на лошади верхом и на телеге разъезжал по буровым вышкам, где он работал, успешно занимался рационализацией, техническим совершенствованием бурильного производства.
Когда мы с Галиной поженились, мне показывали место, где стоял этот дом – там осталась яма от погреба под домом и была она в пяти метрах от берега старого русла речки. Там в этом доме в 1937 году родилась Галина сестра – Алла.
- Отчий дом
В 30-е годы – годы первых пятилеток – пропагандировалось новаторство в условиях острой классовой борьбы, гак как шла открытая борьба с троцкистами и уклонистами разного рода. Однажды па комсомольском собрании Григорий выступил в поддержку комсомольского секретаря их ячейки, которому впоследствии приклеили ярлык «троцкиста». Григория вместо арестованного секретаря избрали на его место.
В это время произошёл случай, который повлёк за собой такое развитие событий, что их исход мог бы закончиться трагедией для всей семьи, как это было в те годы ежовщины. Приехав на буровую вышку, стоявшую где-то в лесу, для проведения каротажных работ (описания геологического строения пластов по скважине) Григорий Николаевич стоял у насоса, нагнетавшего смазочный глиняный раствор в скважину под высоким давлением. Вдруг с напорного патрубка насоса сорвало шланг и всех стоявших специалистов залило жидкой глиной с ног до головы. Сняв всё с себя, Григорий обмылся, переоделся в то, что нашлось на буровой, и уехал на базу. По дороге заскочил домой, бросил грязную одежду женщинам для стирки. В постиранной самым тщательным образом гимнастёрке, в нагрудном кармане (как и положено – у сердца) был постиран и комсомольский билет. Пришлось ехать в райком, объясняться. Строго допросили, записали, старый билет забрали, сказали, что оформят новый. Но время шло, за работой и повседневными заботами пролетело полтора месяца, для получения билета не приглашали, а Григорий и не вспомнил. Но ему напомнили.
Оказывается, за это время его «родословную» проверили самым тщательным образом. А тут эта история с арестом комсомольского секретаря, заступничество Григория, кляуза, наверное, чья-то. Всего этого было достаточно, чтобы возбудить уголовное дело по ст. №58. Арест, ночные допросы сначала в Сучане, затем во Владивостоке. Сюжет обвинения прост: японский шпион, подготовивший документ – комсомольский билет с выстиранными фамилией, именем, отчеством (каустик и материнские руки обесцветили химический карандаш, которым тогда вписывали данные держателя комсомольского билета) и с сохранившимся типографским шрифтом и остатками мастичной печати – для экипировки будущего резидента. Вспомнили и двоюродного брата из соседнего села, к тому времени уже осуждённого по той же статье при так и не прояснившихся обстоятельствах. В последствии, в 1970 году Григорий Николаевич показывал сыну Владимиру следователя, допрашивавшего его в 1938-м в Сучане, и дом, где тот следователь жил.
Во Владивостокской тюрьме Григорию Николаевичу пришлось сидеть с видными общественными деятелями Приморья, в частности – с председателем Сучанского горисполкома Трапаком, который ни в коем случае не советовал ему подписывать протокол допроса. Обвинение инкриминировало Григорию участие в контрреволюционной организации. Согласно разнарядке управления НКВД, казалось, что ему лагерей не избежать. Но его позиция, даже после жестоких пыток (об этом он даже после смерти Сталина и позднее говорил не без внутреннего страха, видимо, не веря уже ни в какую власть, ни в каких вождей), была неизменна. После 10-месячного пребывания в заключении, его неожиданно освободили, то ли по бериевской амнистии, то ли после очередной чистки. Особых подробностей немногословный по жизни дед не рассказывал, да, возможно и сам не понял со страху, но обмолвился как-то в разговоре с Владимиром, сильно интересовавшимся всем, что было связано с жизнью семьи, что при какой-то большой проверке, проводивший её начальник просил, в чём Григорий обвиняется, тот ответил примерно: «Старуха-мать сослепу постирала гимнастёрку, а в кармане был комсомольский билет». Это была правда. Возможно, этот ответ, хорошие характеристики с производства (отец говорил, что начальник экспедиции за него сильно заступался, писал характеристики), а может быть простое стечение счастливых случайностей, но Григорий получил свободу. Причём, как он сказал: «Сунули бумажки в руки и сказали, чтобы убирался, пока не передумали». Григорий ночами, по тайге добрался до Казанки. Выждал, когда Анна будет одна в огороде, показался. Но в дом не ходил, ночевал в шалаше на речке. Анна Васильевна съездила к начальнику экспедиции, тот передал письменный приказ – направить Григория в Пластун сменным буровым мастером на шесть месяцев, куда он также тайком и отправился. Это было фактом как бы вновь принятия его на работу, т.к. он при аресте, конечно, был уволен. Так Григорий Николаевич, передовой работник, получил перерыв в рабочем стаже (приказ об увольнении то ли забыли аннулировать, то ли побоялись, но он оказался в архиве), но при том судьба или провидение сохранило ему жизнь и семью в целости.
- Документ 1940 года
Во время войны семья Цуприков жила в Казанке, отца долго «держали на броне» – он мотался по буровым – в Приморье нужны были новые разведанные пласты угля. Потом его призвали, и с 1943 года он служил на границе в Хасанском районе в Барабаше в войсках повышенной боевой готовности (куда красавица Анна Васильевна дважды приезжала к нему к изумлению бойцов, но особенно командиров), а затем принимал участие в войне с Японией на территории Маньчжурии в 1945 году.
В период боевых действий Григорий Николаевич командовал гаубичным расчётом на «конной тяге». Однажды на лесной дороге в дубняке гнавшей на рысях последним в колонне как наиболее надёжный расчёт Цуприка был обстрелян японскими разведчиками шквальным огнём. Может быть и не появились бы на свет дети Галя, Володя, Гена, если бы японцы «аккуратно» выполнили задание по захвату «языка», но это им не удалось, т.к. Григорий, единственный легко раненный (другие были либо убиты, либо тяжело ранены) оказал мощное сопротивление и был отбит бойцами двух других расчётов, уже въехавших в следующий распадок и услышавших перестрелку. В конце боевых действий уже в районе Харбина он получил ещё одно ранение в голень правой ноги и слегка прихрамывал до конца жизни.
Анна Васильевна в годы войны работала налоговым агентом, председателем сельсовета села Казанки. После возвращения мужиков-инвалидов с фронта эти должности сдала им, сама работала секретарём сельсовета, так как писала достаточно грамотно, благодаря своему отцу, давшему начальное образование всем своим детям.
Благодаря Михаилу семье достаточно легко удалось пережить военные годы. Он постоянно, летом и зимой обеспечивал семью рыбой, умело добывая её в местных речках и озёрах. Летом носил грибы, которые и впрок заготавливали, во время нереста ловил красную рыбу, солил её на зиму, осенью выручали дары тайги: виноград, кишмиш, лимонник, орехи. Он и петли на зайцев ставил, и рябчиков ловил в силки.
После возвращения Григория, который вновь занялся геологоразведкой, начался послевоенный период жизни семьи Цуприков.
Отец решил построить дом на самом возвышенном месте, чтобы можно было забыть о наводнениях. Дом начали строить в соседнем поселке Северный Сучан на улице Свободы, 5. Границу огорода завершала березовая роща, постепенно переходящая в смешанный лес. Отчий дом, как он близок всем, кто вырос в этом доме!
Формирование семьи завершается рождением Галины – 1947 года, Володи – 1949 года, Геннадия – 1951 года.
- Большая семья Цуприков. 1956 г.
Последние годы Григорий Николаевич работал крепильщиком в шахте. Находясь па пенсии, увлекся пчеловодством и до последних дней занимался пчелами и обработкой ульев, обеспечивая всех детей мёдом круглый год.